Экологическая этика человечества

Экологическая проблема поддается решению современными техническими средствами. Это внушает оптимизм, без которого любое начинание обречено на неудачу. Разрешима она и с экономической точки зрения, хотя и потребует дополнительных затрат, которые иногда называют жертвами, вспоминая древнее правило задабривания природы. Решение ее предваряется также необходимостью экологической информированности и образованности - базовых элементов экологической культуры, в которую надо, однако, вдохнуть и еще нечто, чтобы она стала именно культурой, а не оставалась простой информированностью и простой образованностью. Это нечто - этика. Уже только что упомянутые нами понятия оптимизма или жертвы суть также и этические понятия.
Будучи президентом Римского клуба, А. Печчеи в своей книге «Человеческие качества» писал о том, что человечество призвано «принять новую, высшую этику, которая обеспечивала бы условия для выживания всего рода человеческого». С этим можно только согласиться, хотя требуется уточнить, в чем состоит новизна и высокий ранг такой этики и, главное, как ее привить людям. Печчеи неоднократно говорил о «человеческой революции» - революции «внутри» человека, тем и отличающейся от всех «внешних» революций: от научно-технических до политических. Это тоже требует уточнений, ибо человек - существо социальное, и делить его жизнь как жизнь личности на внутренние и внешние обстоятельства невозможно. Но Печчеи прав в том, что этика, как и сопряженная с нею «человеческая революция», больше, чем что-либо другое, затрагивает личностные, интимные стороны жизни человека, предъявляет персональные требования к каждому из людей.

Прежде чем говорить о сегодняшней экологической этике, подчеркнем два нужных для нашего рассмотрения «генетических», «первородных» свойства этики вообще и этики отношений с природой в особенности: а) она присуща только человеку; б) ее ядро образовано чувством и признанием личной ответственности за свои действия. Зачатки этики, видимо, присутствуют у некоторых животных; во всяком случае, они имеются у них в потенции и проявляются, например, у таких одомашненных животных, как собака и лошадь, которым не чужды благодарность и сочувствие людям. Первобытный человек легко наделял нравственными качествами животных и другие природные силы, персонифицируя их в виде множества богов и родоначальников самого человека. Однако нравственность в полном смысле этого слова принадлежит исключительно человеку, как и разум, тоже в полном смысле этого слова. Отметим все же достойную возрождения - не буквального, конечно, - склонность древних распространять свою этику на объекты природы, лишенные этических качеств. Например, сегодня такая практика привела к тому, что можно заказать доставку цветов для поздравления дорогого человека и, несмотря на то, что цветы мёртвые, такой подарок считается весьма романтическим.
Что касается ответственности как ядра этики, то первоначально она выражалась в системе запретов на истребление и потребление отдельных животных, в запрете охоты в «священных» урочищах и повсеместно в некоторые сезоны, а также в жертвоприношениях - своего рода тенденции к эквивалентному обмену, к сотрудничеству с природой.
Но если начало экологической этики было столь обнадеживающим и перспективным, то когда же и почему человек стал хищником и браконьером? Хищником он стал еще в палеолите, когда изобрел первые орудия охоты, что и закончилось первым, как нами уже упоминалось, экологическим, точнее, продовольственным кризисом на планете. Это, собственно говоря, и вынудило его обратиться к начаткам экологического знания и создать экологическую протоэтику. Так что, между прочим, идеализировать прошлое также и в этическом отношении, как некую изначальную и врожденную высокую нравственность по отношению к природе, не приходится. И каждый раз потом в истории, когда появлялась техническая возможность (огнестрельное оружие, морские суда, гарпуны) и обнаруживались нетронутые скопища живого (североамериканские бизоны, северотихоокеанские котики, антарктические киты), наступали палеолитические рецидивы, сопровождаемые твердым незнанием закономерностей глобальной экологии.
Браконьером человек стал позже. Это французское слово, этимологически происходящее от braque - «охотничья легавая собака» и одновременно «легкомысленный, ветреный человек», обозначает один из видов преступности - незаконное хищение объектов животного и растительного мира. Браконьерство следует за открытым, «законным» грабежом, который делает эти объекты раритетом, получающим защиту со стороны закона. Сегодня в раритет, или, иначе говоря, в Красную книгу, попали тысячи животных и растений, притом самых ценных как материально, так и эстетически. Возросло, одновременно трансформируясь, и браконьерство, которое некогда было лишь тайными мелкими порубками лесов и мелкой, опять-таки тайной, охотой: в XX в. истребляются носороги ради их целебных носовых наростов, слоны ради их клыков, крокодилы ради их кожи, осетровые ради икры. В пригородных зонах больше нет целебных трав, нещадно собранных горожанами. И хотя бы поэтому, ввиду взлетов хищничества и браконьерства, путь к экологической этике труден и скорее каменист, чем тернист, потому что тернии - это тоже растения.
Правы ли были древние, считая субъектом этики не только человека, но и существа и предметы его природного окружения? Для историка такой вопрос некорректен: древние не могли поступать и мыслить иначе. Но смысл нашего вопроса заключается в том, следует ли современному человеку воспринять эту этику? Ведь в самом деле, человеческая деятельность достигла масштабности естественных процессов и в этой масштабности сравнялась с природой. Значит, какой-то момент уравнивания все-таки есть. Относится ли он также и к этике?