Сибирь спасет человечество

В связи с деградационными процессами в живой природе и истощением нужных человеку богатств природы неживой хотелось бы сказать несколько слов о Сибири - обширнейшем регионе, занимающем больше четверти Евразийского материка, самого крупного на планете. Есть большой смысл, заключенный в ходовых словах, что у Сибири - великое будущее. Быть может, именно этот край станет эталоном сочетания передовых форм хозяйствования и первозданных форм природы. Могучие реки и таежное море с его кедровой сосной, камчатские гейзеры и вулканы, уссурийское смешение субарктической и субтропической флоры и фауны, прозрачный Байкал, вмещающий всех поверхностных пресных вод мира, не изведанные до конца до сих пор недра с их нефтью, золотом, алмазами еще внесут свои коррективы в сегодняшние апокалипсические представления о якобы тотально истощенной и тотально загрязненной планете. Но Сибирь - это последний шанс. Другого столь обширного, столь богатого и столь экологически здорового региона сегодня уже больше нет нигде в мире.
Тем не менее, экологически пагубные тотальные, общепланетные явления сегодня выступают вполне явственно. Это, прежде всего, различные виды антропогенного загрязнения земного шара, число которых растет не медленнее, чем уменьшается число животных видов.
Двадцать первый век, помимо того что он атомный, космический и компьютерный, можно назвать еще и пластмассовым. Каждый при желании может окружить себя изделиями только из пластмасс - от одежды до посуды, от мебели до стен квартиры. Природа не производит пластмасс, но она и не усваивает их, не перерабатывает в неорганику, пригодную для питания растений. Впрочем, на некоторых автострадах США декоративные кусты и деревья не нуждаются в питании: они сами сделаны из пластмасс. Некоторые экологи-пессимисты угрюмо шутят, что скоро до Луны можно будет добраться не с помощью ракет, а по горе мусора, которую возводит цивилизация в качестве памятника самой себе.
Но еще серьезнее и опаснее загрязнение планеты радиоактивными отходами, которые захороняют в отработанных соляных копях, рудниках, в океанических впадинах. Отдельные компоненты этих отходов имеют период полураспада, в 5 раз превышающий писаную историю человечества.
Загрязнение атмосферы избыточной углекислотой, пылевыми частицами, продуктами работы двигателей внутреннего сгорания - процесс самый динамичный и самый глобальный ввиду того, что массы воздуха на больших высотах быстро переносятся на огромные расстояния. Воздух промышленного Рура достигает Скандинавских стран. Рассеянные дымы фабричных труб Турции фиксируются приборами в Кавказском биосферном заповеднике России. Промышленность, транспорт, города США потребляют свободного кислорода вдвое больше, чем его естественным образом воспроизводится над этой страной, и, значит, «импортируют» свежий воздух из соседних стран и пространств над Мировым океаном. Некогда Леонардо да Винчи, пародируя предсказателей-мистиков своего времени, писал: «Ничто не останется на земле или под землей и водой, что бы не преследовалось, не перемещалось или не портилось; и то, что находилось в одной стране, перемещается в другую».
Высокомерно третируемый нами за бездумное пожирательство палеолитический человек и тот не подвергал зряшному уничтожению свои потенциальные запасы съестного. И хотя мы говорим о необходимости завершения неолитической революции, на практике мы оказываемся куда более недальновидными, нежели люди палеолита.
Особенно страдает множество рек и озер, давно потерявших свой естественный облик. Река Тахо в районе Толедо, исторической столицы Испании, в разгар лета покрывается белоснежной пеной от выбросов прибрежных химических комбинатов. На Северо-Востоке США время от времени самовозгораются клоачные и бензоносные речки вроде Кайа-хоги, индейское название которой оказалось прогностическим: оно означает «багрово-красная». Кайахога впадает в Эри, тоже мертвое озеро, входящее в систему Великих озер - крупнейшего в мире резервуара пресной воды, которая обещает быть раритетом XXI в. В 1900 г. в Эри вылавливалось до миллиона фунтов осетровых рыб; теперь, разумеется, - ни грамма. Для спасения озера требуются многие годы и многие миллиарды долларов.
В порядке сравнения вернусь к Сибири и конкретно - к Байкалу, не только величайшему пресноводному озеру мира, но и обиталищу свыше 1300 эндемиков - видов растений и животных, не встречающихся больше нигде. О прозрачности байкальских вод говорит пословица, и пословица эта не стала словесным памятником былого. А между тем с юга и севера Байкал огибают важнейшие железнодорожные магистрали - старая Сибирская и новая Байкало-Амурская. Прибайкалье индустриализируется. И путь к спасению Байкала оказался нелегким. Были и тотальные технократические посягательства на байкальскую природу, и необъективные оценки «безвредности» построенного в районе озера гигантского целлюлозного комбината. Однако экологический подход к проблеме Байкала взял верх над технократическим. Немалую роль сыграл здесь и голос общественности, которая активно выступает за своевременный учет всех экологических последствий хозяйственной деятельности в районе уникального озера.
К великому сожалению, этого не случилось с Аральским морем, не похожим на свои очертания на старых и даже современных школьных картах, почти пересохшим и распавшимся по антропогенным причинам - в результате человеческой деятельности во второй половине XX в. Надо учесть, конечно, что в данном случае помимо изрядной доли экологического невежества в 50-е и 60-е годы сказалась и необходимость форсированного послевоенного восстановления и развития экономики и, следовательно, усиленной эксплуатации природы.
Тревожное положение сложилось на Ладожском озере - крупнейшем вместилище пресной воды в Европе. Ладожское озеро реально поставляет питьевую воду гораздо большему числу людей, чем Байкал, но оно находится на грани биологического омертвения из-за его интенсивной промышленной эксплуатации.
А теперь, завершая подтему механических и химических загрязнений, тяжелыми и мрачными мазками лежащих на картине экокризиса, попробуем абстрактно-умозрительно, но не без реальных оснований довести дело до некоей «антиутопии», относящейся ко все той же Сибири и, к величайшему счастью, не имеющей уже шансов стать реальностью. В конце 40-х годов возник проект поворота в засушливые районы Казахстана и Средней Азии великих сибирских рек - Иртыша, Оби, Енисея, которые «бесполезно» текут в Северный Ледовитый океан, заболачивая всю Западную Сибирь. Однако их «полный» поворот превратил бы Западную Сибирь в сплошной и вековой торфяной пожар, видимый далеко за пределами нашей планеты, подобно тому, как астрономы не первую сотню лет наблюдают Большое Красное Пятно Юпитера, представляющее собой стабильное газовое завихрение. А рядом с этим пожаром Ледовитый океан промерз бы до дна в прибрежной зоне, что привело бы не только к блокированию Северного морского пути, но и к резкому похолоданию в европейской части страны. Земное «большое красное пятно» посреди белых равнин было бы долговременным памятником разбушевавшейся стихии неразумного преобразования природы.